Письмо А.С. Пушкина к Н.Н. Пушкиной
<30-го октября 1833 г. Болдино.>
Вчера получилъ я, мой другъ два отъ тебя письма спасибо; но я хочу немножко тебя пожурить. Ты кажется не путемъ изкокетничалась. Смотри: не даромъ кокетство не въ моде и почитается признакомъ дурнова тона. Въ немъ толку мало. Ты радуешься что за тобою, какъ за сучкой, бегаютъ кобели, поднявъ хвостъ трубочкой, и понюхивая тебе задницу; есть чему радоваться! Не только тебе, но и Парасковьи Петровне легко за собою приучить бегать холостыхъ шаромыжниковъ; стоитъ разгласить что-де я большая охотница. Вотъ вся тайна кокетства. Было бы корыто, а свиньи будутъ. Къ чему тебе принимать мущинъ, которыя за тобою ухаживаютъ? не знаешь на кого нападешь. Прочти басню А. Измайлова о Фоме и Кузьме. Фома накормилъ Кузьму икрой и селедкой. Кузьма сталъ просить пить а Фома не далъ. Кузьма и прибилъ Фому какъ каналью. Изъ этого поэтъ выводитъ следующее нравоученіе: Красавицы! не кормите селедкой если не хотите пить давать; не то можете наскочить на Кузьму. Видишь-ли? Прошу чтобъ у меня не было этихъ Академическихъ завтраковъ. Теперь, мой Ангелъ, цалую тебя какъ ни въ чемъ не бывало; и благодарю за то что ты подробно и откровенно описываешь мне свою безпутную жизнь. Гуляй, женка; только не загуливайся, и меня не забывай. Мочи нетъ, хочется мне увидать тебя причесанную а la Ninon; ты должна быть чудо какъ мила. Какъ ты прежде объ этой старой курве не подумала и не переняла у ней ея прическу? Опиши мне свое появленіе на балахъ, которыя, какъ ты пишешь, вероятно уже открылись – Да Ангелъ мой, пожалуйста некокетничай. Я неревнивъ, да и знаю что ты во все тяжкое не пустишься; но ты знаешь какъ я не люблю все что пахнетъ Московской барышнею, все что не comme il faut, все что vulgar...
Если при моемъ возвращеніи я найду что твой милый, простой, Аристократическій тонъ изменился, разведусь, вотъ те Христосъ, и пойду въ солдаты съ горя. Ты спрашиваешь какъ я живу и похорошелъ ли я? Во первыхъ, отпустилъ я себе бороду; Усъ да борода – молодцу похвала; выду на улицу, Дядюшкой зовутъ. 2) Просыпаюсь въ 7 часовъ, пью кофей, и лежу до 3-хъ часовъ. Недавно разписался, и уже написалъ пропасть. Въ 3 часа сажусь верьхомъ, въ 5 въ ванну и потомъ обедаю картофелемъ, да грешневой кашей. До 9 часовъ – читаю. Вотъ тебе мой день, и все на одно лице.
Проси Катерину Андреевну на меня не сердиться; ты рожала, денегъ у меня лишнихъ не было, я спешилъ въ одну сторону – никакъ не попалъ на Дерптъ. Кланяюсь ей, Мещерской, Соф. Н., Княгине и Княжнамъ Вяз. Политике скажи что за ея поцалуемъ явлюсь лично, а что де на почте не принимаютъ. А Катерина Ивановна? какъ это она тебя пустила на Божію волю? Ахти,
Господи Сусе Христе! Машу цалую и прошу меня помнить. Что это у Саши за сыпь? Христосъ съ Вами – Благословляю и цалую Васъ.
30 окт.
|
